Монетки падают на стол, Ключ отправляется в корзину. Что делать, если ты ушел, Теперь прожить бы эту зиму. Все это так невероятно, Что чудеса не позабыть, Но возвращаюсь я обратно . За все приходится платить...©
Автор: rosa_09tyler
Беты (редакторы): Russ le Roq, Eito
Фэндом: Kuroshitsuji
Основные персонажи: Клод Фаустус, Джим МакКен (Алоис Транси), Анна Анафелоуз.
Пэйринг или персонажи: Клод/Алоис Алоис/Сиель
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Мистика, Психология, Повседневность, Даркфик, Ужасы, AU, Учебные заведения
Предупреждения: OOC, Насилие, Ченслэш, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, написано 223 страницы
Кол-во частей: 20
Статус: в процессе написания
Беты (редакторы): Russ le Roq, Eito
Фэндом: Kuroshitsuji
Основные персонажи: Клод Фаустус, Джим МакКен (Алоис Транси), Анна Анафелоуз.
Пэйринг или персонажи: Клод/Алоис Алоис/Сиель
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Мистика, Психология, Повседневность, Даркфик, Ужасы, AU, Учебные заведения
Предупреждения: OOC, Насилие, Ченслэш, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, написано 223 страницы
Кол-во частей: 20
Статус: в процессе написания
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Где и как собирать бабочек»
— Шах и мат, — гордо сложив руки на груди, провозгласил юноша с рыжеватыми кудрявыми волосами, откидываясь на высокую спинку кресла. Его оппонент прикусил нижнюю губу и почесал голову, в задумчивости бегая взглядом по небольшому шахматному столику.
— Эй, Жак, может, подскажешь что-нибудь!
— Ты же знаешь, Карл, я не вмешиваюсь в чужие дела, — спокойно ответил ему мальчик, не отрываясь от чтения журнала, на обложке которого красовалось незамысловатое название «Вокруг света».
— Сколько можно читать эти скучные научные журналы! — раздосадованно завопил юноша и запустил в друга шахматной фигурой. Не попав в цель, ферзь пролетел дальше мальчика и, угодив в голову одного из присутствующих, приземлился в кучку свежей каминной золы.
— Ай! — возмутился пострадавший и, отойдя в сторону, погрозил игрокам кулаком.
— Немедленно вытащи её, а то обуглится! — крикнул Гай и, встав с кресла, кинулся к камину, чуть не падая на колени. К нему подбежали ещё несколько мальчишек, находящихся в комнате.
Алоис приоткрыл дверь и, не обращая внимания на всю эту возню, прошёл к плите. Положив книгу на стол, налил себе чашку едва теплого сладко-горького напитка. В комнате воцарилась тишина, только Жак всё так же преспокойно читал, погрузившись в свои собственные размышления.
— Это тот самый Алоис, у которого брат из окна кинулся, — послышался шепот откуда-то из толпы, собравшейся у камина.
— Тихо ты, он же здесь, - ответил другой, пихая соседа локтём в бок.
— Значит, он сам выпрыгнул, а Сиэль это видел?
— Нет, балда, они же в разных корпусах... — на этих словах Алоис поднялся с места, и все вновь занялись кто чем. Поставив чашку в раковину, он забрал со стола свою книгу и подошёл к стене у входа, где обычно висели ячейки, в которые клали приходящие ученикам письма. Но, видимо, в этом месяце после вовсе нежелательного письма от отца не было ничего. Нельзя было сказать, что, учась в школе, Транси часто писал в отчий дом или вёл какую-либо переписку, просто однажды под влиянием младшего брата они вместе написали письмо домой, и Лука так надеялся получить ответ от отца, что Алоис написал ему сам. Даже попытался изобразить отцовскую подпись, которой научился ещё в детстве, перебирая приходящую в дом почту. Радости брата не было предела, в тот день он даже проснулся раньше обычного и прогулял один урок, только чтобы они вместе забрали и прочитали долгожданное послание. Алоис был неимоверно счастлив обрадовать брата, но понимал, что Лука, скорее всего, догадается об этом маленьком обмане или же вскоре поймёт всё, получив настоящий экземпляр. С тех пор хотя пару раз в месяц в маленькой ячейке Транси лежал тонкий конвертик с письмом «любимому папе», где в строчке отправителя стоял адрес академии, а пунктом назначения - адрес родного дома.
Едва дверь в комнату захлопнулась, все переглянулись.
— Неужели он всё ещё ждёт от него письма... мне его так жалко, — чуть слышно заговорил кто-то.
— Ты чего шепчешь — он ушёл уже!
— Так это и правда было настоящее самоубийство? — почти по-девичьи взвизгнул Гай.
— Поговаривают — чуть ли не он сам толкнул брата, — таинственным голосом протянул один из учеников.
— Ты что, серьёзно?! Быть не может!
— В тихом омуте черти водятся, он тут меньше двух лет проучился!
— А я видел сегодня, как Сиэль нёс ему завтрак.
— Его в первый же день к Фантомхайву и подселили, теперь друзья.
— Бросай врать, он его сначала и вовсе не выносил, ссорились чуть не до драк, как кошка с собакой, а потом…
— И что там у них произошло, никто не знает...
— Вы прямо старые торговки с рынка — сплетничаете без умолку, только шумите попусту! — грозно прикрикнул на них Жак, отложив в сторону свой увлекательный журнал.
— Она сгорела... — жалобно пропищал Карл, вытаскивая из золы обуглившуюся шахматную фигурку.
— Чёрт, это любимые шахматы моего старшего брата — он меня убьёт, если узнает! — ответил ему друг.
— Вообще-то тут, — Жак постучал пальцем по подбородку, — только шах, — он обратился к толпе.
— Так что ж ты ляпнул, что мат! — выпрямился во весь рост Гай.
— Но ты всё равно проигрывал, — усмехнувшись, возразил ему Карл.
— Ну, я тебе сейчас! — бросившись друг на дружку с кулаками, мальчики попытались высказать разочарование и досаду от неудавшейся партии.
***
Люди грешны, лицемерны и трусливы, им никогда не хватит смелости выразить свое мнение прямо в глаза. Этот шёпот за спиной он стал слышать всё чаще со смертью брата. Люди любопытны и болтливы. Первые дни казалось, что все только об этом и говорят, но вскоре новость перестала быть такой уж новостью, разговоры стали тише, а во взглядах наравне с жалостью появилась и подозрительность. Алоис старался не слушать и не замечать подобных разговоров. Умер младший братик? Из окна прыгнул? Бедненький! И лишь юный граф Транси знал правду из всех этих сплетен.
***
По воскресеньям школа казалась почти нежилой. Кто-то уезжал на выходные домой, кто-то оставался сам, кому-то надо было посещать дополнительные занятия и пересдачи.
Коридоры пустовали, из музыкального класса доносились звуки, видимо, просто мучившейся в страшной агонии скрипки, и, проходя мимо, Алоис едва ли не зажимал уши руками. С площадки за окном слышались звонкие голоса. Граф и сам не заметил, как оказался у дверей большой просторной классной комнаты латинского языка. К его удивлению двери были не заперты. Высокий куполообразный потолок рассеивал тусклые лучи осеннего солнца аудитории, играя бликами в цветных стёклах витражей, что обрамляли остроконечные широкие окна. Дверь в лаборантскую чуть скрипнула и легко поддалась, толкаемая мальчишеской ладонью.
В маленькой комнатке было душно, пахло затхлостью, бумагой и книгами, как в библиотеке. Через одно-единственное окно сквозь тонкий тюль пробивался свет. На столе у стены стояла старая лампа, в абсолютном хаосе лежали стопки книг и листков как чистой бумаги, так и тетрадной, тетради и раскрытые ученические пособия. У самого края стояла чернильница, рядом валялись пара простых карандашей и брошенная ручка, кляксы от которой чёрно-синими пятнами уже успели расплыться на бумаге. У другой стены возвышались два старых узких книжных шкафа. Дотронувшись до поверхности стола рукой, он с удивлением обнаружил на пальцах приличный слой пыли.
— Чрезмерное любопытство грозит утратой Рая, — раздался в комнате мужской голос.
— А вы тут из принципа ни разу не убирались? — с невинным лицом спросил граф вошедшего, стряхивая пыль с пальцев.
— Насколько помню, я сказал прийти в понедельник, а сегодня воскресенье, — ответил учитель, доставая с верхней полки шкафа несколько книг и ставя их стопкой на табурет рядом.
— Мы в молчанку играем? — поправляя очки, продолжил Клод, оборачиваясь к Алоису. — Так зачем ты здесь? Испугался?
Транси и не заметил, как учитель оказался рядом, провел кончиками пальцев по его щеке, заглядывая в глаза.
— Чего это? — с вызовом произнес Транси, но тут же осекся – его лицо находилось в паре миллиметров от лица преподавателя.
— Ладно, выходи, я закрываю кабинет, — забрав стопку выбранных книг, Клод открыл дверь.
— Господин Фаустус, мы могли бы начать наши занятия днём ранее, — с хитрой улыбкой подбежал к нему граф, хватая одну из книг в стопке на его руках.
Клод улыбнулся, и было в его улыбке что-то странное, от змеиного, хоть вроде и равнодушное с виду.
***
Повертев в руках тонкую книжку, Алоис удивленно посмотрел на стопку толстых древних фолиантов, которые одной рукой поддерживал Фаустус, другой ловко открывая дверь в комнату, но только он хотел предложить свою помощь, как замок щёлкнул и мужчина прошёл внутрь.
— Проходи, я сейчас всё приготовлю, — Клод поставил книги на бюро, достал с полки чернильницу и перьевую ручку, вынул из ящика несколько тетрадей. Юный граф внимательно осмотрел комнату: даже попав туда лишь во второй раз, он заметил некоторые изменения.
— Ладно, — радостно заявил он, ставя маленькую фигурку фарфорового паука обратно на каминную полку.
«Чёрт, Алоис, она не здесь стояла!» - Клод тяжело вздохнул. Это была уже как минимум пятая вещь, которую он за ним ставил на место. «Что за кошмарная привычка не возвращать откуда взял, Алоис!» - мысленно ругался демон, быстро подхватывая у самого пола одну из хрупких безделушек, оставленную любопытным графом на краю полки. «Ну что за невоспитанный ребёнок! Граф, вас никогда не учили правилам поведения в гостях!?» Не успел Фаустус расслабиться, как мальчишка уже внимательно рассматривал одну из фотографий со столика.
— Это ваши родители? — с неподдельным интересом спросил он.
— Да, — равнодушно ответил учитель, проходя к шкафу, снимая пиджак и вешая его.
— А где они сейчас?
— У них свой дом в Южном Уэльсе, – солгал демон, он даже не знал этих людей, а старое фото явно осталось от предыдущего жильца комнаты. Ведь на тот свет чемоданы не собирают? «Ну что ж, Алоис, кое-чего ты обо мне ещё не знаешь. Но не беспокойся, у всех есть свои маленькие секреты. Ведь так?»
— Вы женаты?
«Нахал любопытный».
— Нет, — как можно хладнокровнее произнёс он.
Тяжёлые портьеры на окнах были раздвинуты, на столике у кресел стояла ваза с уже засохшим букетом цветов, односпальная кровать в углу и несколько картин, только почему-то очень маленьких. Подойдя поближе, мальчик замер в растерянности и восхищении.
Нет, у людей, конечно, бывают самые разные увлечения. Кто-то собирает марки, кто-то – спичечные коробки. Одни вышивают крестиком, другие выращивают на подоконнике кактусы – безобидные, в общем-то, занятия, но такое... Каждая в аккуратной рамочке, на белом фоне на стене висела коллекция бабочек. С тёмно-зелёными, красными, оранжевыми, желтоватыми крыльями эти прекрасные создания, педантично приколотые булавками к бумаге, теперь служили украшением интерьера. И лишь небольшое пространство почти в самом центре пустовало.
— Нравится?
— Вы, вы их убиваете?
— Бывает.
— Но зачем, они же такие красивые!
— Бабочки живут совсем недолго, и их красотой мы можем восхищаться мгновения, так же их великолепие останется с нами на века.
Слова Клода ничуть не тронули графа, зато теперь в голову настойчиво лезли фантазии о том, как взрослый мужчина в очках бегает с сачком по полю, как умалишённый, вылавливая образцы для своей коллекции, отчего мальчик просто не смог сдержать смеха.
— Что в этом смешного? — недоумевая от такой реакции, поинтересовался Клод, но граф лишь громче и веселее рассмеялся. — Прекратите, вы здесь не для этого, садитесь за стол, мы начинаем занятие.
***
«Dies Irae, dies illa
Solvet saeclum in favilla
Teste David cum Sibylla.»
Он диктовал на латыни так, словно это был его родной язык, и говорил он на нём всю свою жизнь. Временами мельком заглядывал в тетрадь Алоиса, отходя к окну или обходя стол с другой стороны, он не прерывал чтения.
«Quantus tremor est futurus
Quando judex ex venturus,
Cuncta stricte disc...* - Клод перевернул страницу и поправил очки. Даже не начиная записывать последнюю строчку, Транси выпрямился и повернулся к учителю.
— Вы верите в рай, господин Фаустус? — ответом стало молчание, на мгновение Клод чуть заметно нахмурился, посмотрел в окно и вновь на ученика.
— Я вижу, ты понимаешь латынь лучше, чем может показаться на первый взгляд, — спокойно произнёс демон, захлопывая книгу. — Действительно, настоящий рай в понимании места, где все хорошо, может быть только индивидуальным, ибо каждый видит его по-своему. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство, Алоис?
Мальчик быстро кивнул.
— Та книга, с которой ты пришёл сегодня, она интересна тебе. Но ведь ты не веришь во всё это.
— О чём вы?
— Я хочу сказать, ты считаешь, что демоны лишь вымысел?
Алоис прищурился, наблюдая за Клодом, но после паузы отвернулся и, пожав плечами, пренебрежительно ответил:
— Ну да, наверное. Все эти красивые фантазии о вечной молодости и красоте в залог человеческой души и сделки с дьяволом.
Клод оскорблено отвернулся и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул.
— Вы читали эту книгу? — недоверчиво поинтересовался граф.
— Однажды, — холодно бросил Фаустус.
Клод подцепил подбородок Алоиса, заставляя его смотреть себе прямо в глаза.
— Скажите честно, граф, вы никогда мечтали о безбедной жизни или бескрайнем богатстве и власти?
Юный граф был в замешательстве. С чего вдруг такие странные вопросы.
— Вам не хотелось иметь то, что есть у других, а может, и больше, брать, но не отдавать взамен. Вечный праздник или же... — Клод замолчал, отстранился, положил свою книгу на стол и протянул Алоису его.
— На сегодня закончим, можешь идти, как-никак у тебя сегодня выходной.
Мальчик окончательно растерялся перед такой резкой переменой поведения учителя, но, решив всё толком выяснить, лишь нахально улыбнулся и не двинулся с места.
— Занятия окончены, Алоис, ты свободен, — повторил демон.
— Мы даже предложение не дописали...
— Уходи, — строго проговорил Фаустус, от чего граф почувствовал себя крайне неловко. Он поднялся с места, взяв свою книгу, направился к двери, но, приоткрыв её, обернулся.
— К вашему сведению, мне не нужны бескрайние богатства — у меня поместье в пригороде Лондона и графский титул по наследству, — оборачиваясь, беззаботно бросил граф каким-то искажённым печальным тоном.
— Алоис, — Клод смотрел тепло, и Алоис невольно скривил губы в непонятной улыбке, - откуда синяки?
— А?
— Ясно.
— До свидания, - дверь захлопнулась.
***
Черно-серые следы на белой коже, кровоподтеки на запястьях, царапина на ключице. Алоис, ты думал, что если наденешь рубашку с длинными рукавами и постоянно будешь поправлять воротничок, это утаит от меня правду? Или ты думал, я не замечу? Наивный глупенький граф. Просто скажи мне - кто? Кто осмелился на такое? И я сделаю с ним все, что ты прикажешь. Неужели ты бы не хотел видеть своих обидчиков на коленях, захлёбывающихся в собственной крови? Нет... ты настолько горд, мой мальчик, что не решишься просить моей помощи... знаешь, у гордости тысяча обличий, но самое искусное и обманчивое из них - смирение. И всё же...
Клод ухмыльнулся и поднял голову, в то время как гладкая поверхность стола, на которую он опирался руками, пошла крупными трещинами.
***
— Ох, извините, - раздался глухой стук упавшей на пол книжки, звон бьющегося стекла, рассыпались бинты, листы бумаги, какие-то таблетки. Молодая медсестра суматошно собирала рассыпанные после столкновения вещи.
— Не трогайте! А то обрежетесь, — его руку легонько перехватила ладонь девушки. - Я всё соберу, не беспокойтесь, граф, — заботливо произнесла Ханна. Алоис узнал ее, но промолчал. Резко и даже, наверное, грубо вырвав руку, протянул ей поднятый с пола уцелевший флакончик.
— Держите, — сухо проговорил граф и, развернувшись, ушёл.
«Мой мальчик, вы ищите счастья или же чего-то лучшего? Никому не говорите об этом, не проговоритесь... Повернитесь. Повернитесь, господин, закройте глаза. Чувствуете опустошённость внутри? Боитесь, что это может продлиться вечно? Вы убегайте, понимаю, это сложно, ваша дорога длинная. Но я сохраню ваши секреты...»
*Судный день (лат. dies irae, букв. «день гнева») — в католическом богослужении песнопение проприя мессы (секвенция); написана в XIII веке францисканцем Фомой Челанским. В ней описывается Судный день. Заключительные звуки секвенции символизирует восхождение душ людей к Божественному трону, где праведники будут избраны для наследования Рая, а грешники — низвергнуты в геенну огненную.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Где и как собирать бабочек»
— Шах и мат, — гордо сложив руки на груди, провозгласил юноша с рыжеватыми кудрявыми волосами, откидываясь на высокую спинку кресла. Его оппонент прикусил нижнюю губу и почесал голову, в задумчивости бегая взглядом по небольшому шахматному столику.
— Эй, Жак, может, подскажешь что-нибудь!
— Ты же знаешь, Карл, я не вмешиваюсь в чужие дела, — спокойно ответил ему мальчик, не отрываясь от чтения журнала, на обложке которого красовалось незамысловатое название «Вокруг света».
— Сколько можно читать эти скучные научные журналы! — раздосадованно завопил юноша и запустил в друга шахматной фигурой. Не попав в цель, ферзь пролетел дальше мальчика и, угодив в голову одного из присутствующих, приземлился в кучку свежей каминной золы.
— Ай! — возмутился пострадавший и, отойдя в сторону, погрозил игрокам кулаком.
— Немедленно вытащи её, а то обуглится! — крикнул Гай и, встав с кресла, кинулся к камину, чуть не падая на колени. К нему подбежали ещё несколько мальчишек, находящихся в комнате.
Алоис приоткрыл дверь и, не обращая внимания на всю эту возню, прошёл к плите. Положив книгу на стол, налил себе чашку едва теплого сладко-горького напитка. В комнате воцарилась тишина, только Жак всё так же преспокойно читал, погрузившись в свои собственные размышления.
— Это тот самый Алоис, у которого брат из окна кинулся, — послышался шепот откуда-то из толпы, собравшейся у камина.
— Тихо ты, он же здесь, - ответил другой, пихая соседа локтём в бок.
— Значит, он сам выпрыгнул, а Сиэль это видел?
— Нет, балда, они же в разных корпусах... — на этих словах Алоис поднялся с места, и все вновь занялись кто чем. Поставив чашку в раковину, он забрал со стола свою книгу и подошёл к стене у входа, где обычно висели ячейки, в которые клали приходящие ученикам письма. Но, видимо, в этом месяце после вовсе нежелательного письма от отца не было ничего. Нельзя было сказать, что, учась в школе, Транси часто писал в отчий дом или вёл какую-либо переписку, просто однажды под влиянием младшего брата они вместе написали письмо домой, и Лука так надеялся получить ответ от отца, что Алоис написал ему сам. Даже попытался изобразить отцовскую подпись, которой научился ещё в детстве, перебирая приходящую в дом почту. Радости брата не было предела, в тот день он даже проснулся раньше обычного и прогулял один урок, только чтобы они вместе забрали и прочитали долгожданное послание. Алоис был неимоверно счастлив обрадовать брата, но понимал, что Лука, скорее всего, догадается об этом маленьком обмане или же вскоре поймёт всё, получив настоящий экземпляр. С тех пор хотя пару раз в месяц в маленькой ячейке Транси лежал тонкий конвертик с письмом «любимому папе», где в строчке отправителя стоял адрес академии, а пунктом назначения - адрес родного дома.
Едва дверь в комнату захлопнулась, все переглянулись.
— Неужели он всё ещё ждёт от него письма... мне его так жалко, — чуть слышно заговорил кто-то.
— Ты чего шепчешь — он ушёл уже!
— Так это и правда было настоящее самоубийство? — почти по-девичьи взвизгнул Гай.
— Поговаривают — чуть ли не он сам толкнул брата, — таинственным голосом протянул один из учеников.
— Ты что, серьёзно?! Быть не может!
— В тихом омуте черти водятся, он тут меньше двух лет проучился!
— А я видел сегодня, как Сиэль нёс ему завтрак.
— Его в первый же день к Фантомхайву и подселили, теперь друзья.
— Бросай врать, он его сначала и вовсе не выносил, ссорились чуть не до драк, как кошка с собакой, а потом…
— И что там у них произошло, никто не знает...
— Вы прямо старые торговки с рынка — сплетничаете без умолку, только шумите попусту! — грозно прикрикнул на них Жак, отложив в сторону свой увлекательный журнал.
— Она сгорела... — жалобно пропищал Карл, вытаскивая из золы обуглившуюся шахматную фигурку.
— Чёрт, это любимые шахматы моего старшего брата — он меня убьёт, если узнает! — ответил ему друг.
— Вообще-то тут, — Жак постучал пальцем по подбородку, — только шах, — он обратился к толпе.
— Так что ж ты ляпнул, что мат! — выпрямился во весь рост Гай.
— Но ты всё равно проигрывал, — усмехнувшись, возразил ему Карл.
— Ну, я тебе сейчас! — бросившись друг на дружку с кулаками, мальчики попытались высказать разочарование и досаду от неудавшейся партии.
***
Люди грешны, лицемерны и трусливы, им никогда не хватит смелости выразить свое мнение прямо в глаза. Этот шёпот за спиной он стал слышать всё чаще со смертью брата. Люди любопытны и болтливы. Первые дни казалось, что все только об этом и говорят, но вскоре новость перестала быть такой уж новостью, разговоры стали тише, а во взглядах наравне с жалостью появилась и подозрительность. Алоис старался не слушать и не замечать подобных разговоров. Умер младший братик? Из окна прыгнул? Бедненький! И лишь юный граф Транси знал правду из всех этих сплетен.
***
По воскресеньям школа казалась почти нежилой. Кто-то уезжал на выходные домой, кто-то оставался сам, кому-то надо было посещать дополнительные занятия и пересдачи.
Коридоры пустовали, из музыкального класса доносились звуки, видимо, просто мучившейся в страшной агонии скрипки, и, проходя мимо, Алоис едва ли не зажимал уши руками. С площадки за окном слышались звонкие голоса. Граф и сам не заметил, как оказался у дверей большой просторной классной комнаты латинского языка. К его удивлению двери были не заперты. Высокий куполообразный потолок рассеивал тусклые лучи осеннего солнца аудитории, играя бликами в цветных стёклах витражей, что обрамляли остроконечные широкие окна. Дверь в лаборантскую чуть скрипнула и легко поддалась, толкаемая мальчишеской ладонью.
В маленькой комнатке было душно, пахло затхлостью, бумагой и книгами, как в библиотеке. Через одно-единственное окно сквозь тонкий тюль пробивался свет. На столе у стены стояла старая лампа, в абсолютном хаосе лежали стопки книг и листков как чистой бумаги, так и тетрадной, тетради и раскрытые ученические пособия. У самого края стояла чернильница, рядом валялись пара простых карандашей и брошенная ручка, кляксы от которой чёрно-синими пятнами уже успели расплыться на бумаге. У другой стены возвышались два старых узких книжных шкафа. Дотронувшись до поверхности стола рукой, он с удивлением обнаружил на пальцах приличный слой пыли.
— Чрезмерное любопытство грозит утратой Рая, — раздался в комнате мужской голос.
— А вы тут из принципа ни разу не убирались? — с невинным лицом спросил граф вошедшего, стряхивая пыль с пальцев.
— Насколько помню, я сказал прийти в понедельник, а сегодня воскресенье, — ответил учитель, доставая с верхней полки шкафа несколько книг и ставя их стопкой на табурет рядом.
— Мы в молчанку играем? — поправляя очки, продолжил Клод, оборачиваясь к Алоису. — Так зачем ты здесь? Испугался?
Транси и не заметил, как учитель оказался рядом, провел кончиками пальцев по его щеке, заглядывая в глаза.
— Чего это? — с вызовом произнес Транси, но тут же осекся – его лицо находилось в паре миллиметров от лица преподавателя.
— Ладно, выходи, я закрываю кабинет, — забрав стопку выбранных книг, Клод открыл дверь.
— Господин Фаустус, мы могли бы начать наши занятия днём ранее, — с хитрой улыбкой подбежал к нему граф, хватая одну из книг в стопке на его руках.
Клод улыбнулся, и было в его улыбке что-то странное, от змеиного, хоть вроде и равнодушное с виду.
***
Повертев в руках тонкую книжку, Алоис удивленно посмотрел на стопку толстых древних фолиантов, которые одной рукой поддерживал Фаустус, другой ловко открывая дверь в комнату, но только он хотел предложить свою помощь, как замок щёлкнул и мужчина прошёл внутрь.
— Проходи, я сейчас всё приготовлю, — Клод поставил книги на бюро, достал с полки чернильницу и перьевую ручку, вынул из ящика несколько тетрадей. Юный граф внимательно осмотрел комнату: даже попав туда лишь во второй раз, он заметил некоторые изменения.
— Ладно, — радостно заявил он, ставя маленькую фигурку фарфорового паука обратно на каминную полку.
«Чёрт, Алоис, она не здесь стояла!» - Клод тяжело вздохнул. Это была уже как минимум пятая вещь, которую он за ним ставил на место. «Что за кошмарная привычка не возвращать откуда взял, Алоис!» - мысленно ругался демон, быстро подхватывая у самого пола одну из хрупких безделушек, оставленную любопытным графом на краю полки. «Ну что за невоспитанный ребёнок! Граф, вас никогда не учили правилам поведения в гостях!?» Не успел Фаустус расслабиться, как мальчишка уже внимательно рассматривал одну из фотографий со столика.
— Это ваши родители? — с неподдельным интересом спросил он.
— Да, — равнодушно ответил учитель, проходя к шкафу, снимая пиджак и вешая его.
— А где они сейчас?
— У них свой дом в Южном Уэльсе, – солгал демон, он даже не знал этих людей, а старое фото явно осталось от предыдущего жильца комнаты. Ведь на тот свет чемоданы не собирают? «Ну что ж, Алоис, кое-чего ты обо мне ещё не знаешь. Но не беспокойся, у всех есть свои маленькие секреты. Ведь так?»
— Вы женаты?
«Нахал любопытный».
— Нет, — как можно хладнокровнее произнёс он.
Тяжёлые портьеры на окнах были раздвинуты, на столике у кресел стояла ваза с уже засохшим букетом цветов, односпальная кровать в углу и несколько картин, только почему-то очень маленьких. Подойдя поближе, мальчик замер в растерянности и восхищении.
Нет, у людей, конечно, бывают самые разные увлечения. Кто-то собирает марки, кто-то – спичечные коробки. Одни вышивают крестиком, другие выращивают на подоконнике кактусы – безобидные, в общем-то, занятия, но такое... Каждая в аккуратной рамочке, на белом фоне на стене висела коллекция бабочек. С тёмно-зелёными, красными, оранжевыми, желтоватыми крыльями эти прекрасные создания, педантично приколотые булавками к бумаге, теперь служили украшением интерьера. И лишь небольшое пространство почти в самом центре пустовало.
— Нравится?
— Вы, вы их убиваете?
— Бывает.
— Но зачем, они же такие красивые!
— Бабочки живут совсем недолго, и их красотой мы можем восхищаться мгновения, так же их великолепие останется с нами на века.
Слова Клода ничуть не тронули графа, зато теперь в голову настойчиво лезли фантазии о том, как взрослый мужчина в очках бегает с сачком по полю, как умалишённый, вылавливая образцы для своей коллекции, отчего мальчик просто не смог сдержать смеха.
— Что в этом смешного? — недоумевая от такой реакции, поинтересовался Клод, но граф лишь громче и веселее рассмеялся. — Прекратите, вы здесь не для этого, садитесь за стол, мы начинаем занятие.
***
«Dies Irae, dies illa
Solvet saeclum in favilla
Teste David cum Sibylla.»
Он диктовал на латыни так, словно это был его родной язык, и говорил он на нём всю свою жизнь. Временами мельком заглядывал в тетрадь Алоиса, отходя к окну или обходя стол с другой стороны, он не прерывал чтения.
«Quantus tremor est futurus
Quando judex ex venturus,
Cuncta stricte disc...* - Клод перевернул страницу и поправил очки. Даже не начиная записывать последнюю строчку, Транси выпрямился и повернулся к учителю.
— Вы верите в рай, господин Фаустус? — ответом стало молчание, на мгновение Клод чуть заметно нахмурился, посмотрел в окно и вновь на ученика.
— Я вижу, ты понимаешь латынь лучше, чем может показаться на первый взгляд, — спокойно произнёс демон, захлопывая книгу. — Действительно, настоящий рай в понимании места, где все хорошо, может быть только индивидуальным, ибо каждый видит его по-своему. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство, Алоис?
Мальчик быстро кивнул.
— Та книга, с которой ты пришёл сегодня, она интересна тебе. Но ведь ты не веришь во всё это.
— О чём вы?
— Я хочу сказать, ты считаешь, что демоны лишь вымысел?
Алоис прищурился, наблюдая за Клодом, но после паузы отвернулся и, пожав плечами, пренебрежительно ответил:
— Ну да, наверное. Все эти красивые фантазии о вечной молодости и красоте в залог человеческой души и сделки с дьяволом.
Клод оскорблено отвернулся и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул.
— Вы читали эту книгу? — недоверчиво поинтересовался граф.
— Однажды, — холодно бросил Фаустус.
Клод подцепил подбородок Алоиса, заставляя его смотреть себе прямо в глаза.
— Скажите честно, граф, вы никогда мечтали о безбедной жизни или бескрайнем богатстве и власти?
Юный граф был в замешательстве. С чего вдруг такие странные вопросы.
— Вам не хотелось иметь то, что есть у других, а может, и больше, брать, но не отдавать взамен. Вечный праздник или же... — Клод замолчал, отстранился, положил свою книгу на стол и протянул Алоису его.
— На сегодня закончим, можешь идти, как-никак у тебя сегодня выходной.
Мальчик окончательно растерялся перед такой резкой переменой поведения учителя, но, решив всё толком выяснить, лишь нахально улыбнулся и не двинулся с места.
— Занятия окончены, Алоис, ты свободен, — повторил демон.
— Мы даже предложение не дописали...
— Уходи, — строго проговорил Фаустус, от чего граф почувствовал себя крайне неловко. Он поднялся с места, взяв свою книгу, направился к двери, но, приоткрыв её, обернулся.
— К вашему сведению, мне не нужны бескрайние богатства — у меня поместье в пригороде Лондона и графский титул по наследству, — оборачиваясь, беззаботно бросил граф каким-то искажённым печальным тоном.
— Алоис, — Клод смотрел тепло, и Алоис невольно скривил губы в непонятной улыбке, - откуда синяки?
— А?
— Ясно.
— До свидания, - дверь захлопнулась.
***
Черно-серые следы на белой коже, кровоподтеки на запястьях, царапина на ключице. Алоис, ты думал, что если наденешь рубашку с длинными рукавами и постоянно будешь поправлять воротничок, это утаит от меня правду? Или ты думал, я не замечу? Наивный глупенький граф. Просто скажи мне - кто? Кто осмелился на такое? И я сделаю с ним все, что ты прикажешь. Неужели ты бы не хотел видеть своих обидчиков на коленях, захлёбывающихся в собственной крови? Нет... ты настолько горд, мой мальчик, что не решишься просить моей помощи... знаешь, у гордости тысяча обличий, но самое искусное и обманчивое из них - смирение. И всё же...
Клод ухмыльнулся и поднял голову, в то время как гладкая поверхность стола, на которую он опирался руками, пошла крупными трещинами.
***
— Ох, извините, - раздался глухой стук упавшей на пол книжки, звон бьющегося стекла, рассыпались бинты, листы бумаги, какие-то таблетки. Молодая медсестра суматошно собирала рассыпанные после столкновения вещи.
— Не трогайте! А то обрежетесь, — его руку легонько перехватила ладонь девушки. - Я всё соберу, не беспокойтесь, граф, — заботливо произнесла Ханна. Алоис узнал ее, но промолчал. Резко и даже, наверное, грубо вырвав руку, протянул ей поднятый с пола уцелевший флакончик.
— Держите, — сухо проговорил граф и, развернувшись, ушёл.
«Мой мальчик, вы ищите счастья или же чего-то лучшего? Никому не говорите об этом, не проговоритесь... Повернитесь. Повернитесь, господин, закройте глаза. Чувствуете опустошённость внутри? Боитесь, что это может продлиться вечно? Вы убегайте, понимаю, это сложно, ваша дорога длинная. Но я сохраню ваши секреты...»
*Судный день (лат. dies irae, букв. «день гнева») — в католическом богослужении песнопение проприя мессы (секвенция); написана в XIII веке францисканцем Фомой Челанским. В ней описывается Судный день. Заключительные звуки секвенции символизирует восхождение душ людей к Божественному трону, где праведники будут избраны для наследования Рая, а грешники — низвергнуты в геенну огненную.
@музыка: Агата Кристи – Позови меня в небо
@настроение: ...зимнее...
@темы: Ciel Phantomhive, Sebastian Michaelis, Alois Trancy, Claude Faustus, Hannah Annafellows, Kuroshitsuji, Sebastian & Ciel, Claude & Alois, «Когда осень плачет…», Black Butler